Селу Чурики исполняется 350 лет (1990 год)

Мы побывали в Чуриках весной, в пору цветения, пробуждения земли после зимнего отдыха в предчувствии большой работы, напряженных трудовых будней. Своего рода весну, вторую молодость переживает сегодня и само село. С надеждой вслушиваются, вчитываются здешние земледельцы, жители в новые Законы, принятые в стране, ибо в них они видят ответ на многие волнующие их вопросы. Именно от них, оттого, как они, эти законы, заработают применительно к нашей жизни, зависит напрямую завтрашний день сельчан, судьба старинного села Чурики.

Местный краевед Николай Тимофеевич Миронов рассказывает: «Я обращался в Центральный государственный архив древних актов с просьбой помочь установить время создания нашего села. И получил документ, в котором сообщается, что Чурики, тогда Становые, возникли где-то между 1631 — 1646 годом, решено принять за дату основания 1640 год, как говориться, середину этих лет, ведь поселения, как правило создаются не за один год.

Забывать о нем значит потерять память обо всем святом, что связано с судьбою народа, ведь прошлое — и культура общества, и торжество, смелость, мужество и отвага народного духа, и традиции наций нашего государства. Нам, славянам, есть чем гордиться.

На таком месте образовался и починок Становые, среди лесов, богатых в те годы зверем и птицей, лестными дарами, на берегу речушки Березовики — около 350 лет назад возникло село, которое носит теперь название Чурики.

Местный краевед Николай Тимофеевич Миронов (верхний снимок) рассказывает: «Я обращался в Центральный государственный архив древних актов с просьбой помочь установить время создания нашего села. И получил документ, в котором сообщается, что Чурики, тогда Становые, возникли где-то между 1631-1646 годом, решено принять за дату основания 1640 год, как говорится, середину этих лет…

В переписной книге поместий и вотчин боярина Никиты Ивановича Романова в 1646 году значится: «В новом починке Становыя,а в нем крестьян: во дворе Федька Худяков, во дворе Нифонька Ефремов… и во дворе вдова Оксиньица Васильева дочь, а с ней сын Титко Степанов сын Орлов, да с ней же подсоседник Федька Григорьев сын Ширяев… дворы бобыльские во дворе Офонька Петров, у него сын Алешка, во дворе вдова Овдотьица Васильева»… «Эти крестьяне — первые поселенцы вашего села» — сообщили из государственного архива.

Николай Тимофеевич продолжает рассказ о том, что: «В селе стояла вначале деревянная церковь, сделанная искусными руками мастеровых. А село Становые, во второй половине XVII века оно стало окончательно называться Чурики, постепенно развивалось. Это было казенное село. Крестьяне платили подати, многие жители занимались отходничеством, так как земли было мало, мужчины работали зимой в Москве в извозе. Бывало и так, что в семьях, где значилось, например, девять душ, хлеба хватало лишь до рождества, были, конечно, и крепкие хозяйства.

В конце XIX века село стало волостным, в нем уже насчитывалось более трех тысяч жителей и 750 дворов. Через село проходил большак, который соединял Скопин с Рязанью. И шумели богатые ярмарки, где можно было купить все, что душе угодно, молодежь каталась на карусели, устраивались и балаганы, выступали ярмарочные завсегдатаи — веселые скоморохи. Бурлила ярмарка, щедрая поделками местных мастеровых, немало народных умельцев было тогда в Чуриках, ведь вся необходимая в хозяйстве утварь изготовлялась бондарями да скорняками, кузнецами да резчиками, шорниками да ложечниками. Каждый обязательно умел что-то, без народного промысла и жизнь сельскую представить нельзя. А мельницы? Сейчас уж их и в помине нет, но именно они помогали крестьянам получать возможность иметь хлеб. К мельникам, как и к кузнецам, уважительно относились. Да и вообще мастерового человека в селе ценили».

Но почему же село прежде называвшийся Становые, стало Чуриками? Много существует различных легенд. Жила в народе легенда и о том, что название это от атамана Чуркина пошла. Жил в давние времена атаман такой, база его на кургане была. Кто знает, может, и права легенда та, но принять ее за основу нельзя. Вряд ли разрешила бы строгая царица Екатерина II в честь атамана сельцо называть.

Шло время, менялись Чурики. Уже не деревянная скромная церковка возвышалась посреди села, а красивый кирпичный храм воздвигли зодчие (жаль имена их забыты) в середине XIX века. Стоит возле разрушенного ныне храма скромный гранитный памятник на котором надпись:

«Здесь погребен строитель сего храма села Чурики священник Федор Иванович Черкасов» и выбиты даты жизни: 1829-1902 годы.

Остались от прежних времен редкие добротные домики, соломой крытые.

Коснулись села и перемены, связанные с установлением Советской власти.

Из писем Василия Петровича Переведенцева, первого председателя волостного совета Чуриков Николаю Тимофеевичу Миронову, узнаем, что «Советская власть была установлена в Чуриках в начале лета 1918 года. Проводниками ее были инвалид войны Минашкин, рабочий Фролов, фронтовик Земелов и Скорюкин, инвалид войны Федонькин. Большинство населения хорошо относилось к Советской власти, высказывались с надеждой на улучшение жизни».

Но были и те, кто не хотел мириться с тем, чтобы бедным раздавали нажитое ими. Оттого-то с такой ненавистью и встречали лавочник или кулаки первых коммунистов. Жестоко расправились они и с комиссаром Степаном Ивановичем Скорюкиным, убил его наемник кулаков. Его могилу свято охраняют теперь местные жители.

Трудное это было время, крестьяне понимали, что представители новой власти несут им надежду на счастливую жизнь. А кто не мечтал об этом? Деревенская лапотная малограмотная Россия, привыкшая выносить на плечах своих все тяготы испытаний, никогда не теряла надежды и веры в будущее. Если б ни эти чувства, жизнь стала бы бессмысленной. Именно они порождают терпение. «Сегодня тяжело — но ничего, выдюжим, переживем, лишь бы детям нашим лучше жилось». Оттого и сила появилась, и притом отпор давали и невзгоды одолевали. Светлый…( В доступном экземпляре газеты неразборчиво)

Поверили чуриковские хлеборобы в Советскую власть и приняли ее. Осуществилась давняя мечта — иметь землю, каждый получил в свое пользование надел. Начали осваиваться, впервые почувствовав себя подлинными хозяевами.

Не у всех, конечно, дела ладно пошли, хозяйствовать ведь тоже надо умеючи, с умом. Глядишь, у одного на дворе и лошадь своя, и коровы, крепко на ногах человек стоит, у другого же и земля такая, и старается вроде бы — да не получается: урожай плохой, скотина пала. И становится бедняком такой бедолага. А тот, у кого все ладно, богатеет, крепнет его хозяйство.

Весть о создании колхозов взбудоражила село.

«По-разному люди к обобществлению земель относились, — говорит старейший житель села Илья Ефремович Кулаков — у кого хозяйство справное, тому неплохо жилось, зачем ему по-другому начинать? Он за землю свою крепко держался. А кулаки? Да были и у нас они. Но в основном-то все своим трудом нажили. А богатства? Какие там богатства: хлеба досыта ели разве да мясцо на зиму припасали, чтобы в скромные-то дни не пустые щи хлебать. Все это опять же своим трудом да потом доставалось. Но соглашались, вели скотину на общий дворь, коль велено было, куда денешься. Вскоре многие животные, что в колхоз привели, пали, условий-то для их содержания не было. У нас ведь как бывает, сначала сделаем, а потом думать начинаем, как все организовать. Тут уж и плакали бабы по буренкам своим, и горевали».

Постепенно освоились с коллективным хозяйством в борьбе, в крушении привычных устоев рождался колхоз. Вначале его назвали «Новый путь», несколько раз менялось его название, да и структура тоже. То его укрупняли, то разделяли.

Когда произошло объединение сел Чуриков с Покровским, колхоз стал называться имени Калинина.

Период 1934-1936 годов считают старожилы самым лучшим. Коллективное хозяйство давало немалую прибыль. Народ в Чуриках трудолюбивый, на работу шли с охотой, начало и сева, и жатвы, и сенокоса — были праздниками с песнями, оживленные люди шли в поле, на луг, отмечали и окончание страдной поры. Впервые за долгие годы постоянной борьбы с нищетой и голодом люди получали возможность не только думать о хлебе насущном.

«Веселее жить стали, хотя и по-прежнему работали тяжело, — вспоминает И.Е.Кулаков, — но тогда мы работа не боялись, лишь бы достаток в доме был. Трудиться не станешь — откуда все придет! Налаживалась жизнь, и хорошеть бы ей дальше, если б не война. Село-то наше большое было, молодежи много. А как сообщили о том, что фашисты…( неразборчиво)

( неразборчиво)…августа сорок первого… …( неразборчиво) призван был, четверых оставил, когда уходил. Да разве у меня одного, тогда в семьях помногу детей было, кто ж думал о супостатах-то, думали хорошую жизнь строить. Все дома опустели, крестьянское хозяйство без мужика прахом пойдет. Мне-то посчастливилось вернуться, вот толькоруку потерял, а в другие дома больше 220 человек не пришло. Хоть и плохой я работник с одной-то рукой, а трудился. А уж сколько на долю наших женщин, что в тылу остались, досталось, и не расскажешь, на их труде фронт держался. Что говорить, хлебнули лиха…»

После войны постепенно начинали пустеть дома, тот с фронта не вернулся, в других краях счастья нашел, другой в город потянулся. Но все-таки многие и домой возвращались, опять трудились от зари до зари, с нуждой боролись. Массовая миграция началась в 50-е годы, особенно, когда приходилось сдавать «лишний» скот, ведь больше одной коровы держать не разрешалось, а хочешь иметь — налог плати. А крестьяне в те годы без скота обходиться не привыкли еще, на свое молоко и мясо исстари рассчитывали, надеяться-то не на кого было.

Вот и уезжали в город, где работа по часам, а условия лучше. И появились дома, сиротливо глядящие пустыми глазницами окон вслед уходящим. И разрушался привычный деревенский уклад, от родного чага, где все до последнего сучка в стене знакомо, где жили деды и прадеды, шли в неведомое. А в городе кто ждал лимитчиков? В бараках селились, по бесприютным общежитиям мыкались, все надеялись на лучшую жизнь.

В 60-70-е года пустело село…

( неразборчиво)…переживая все выпавшие на их нелегкую долю трудности.

Чуть больше сотни заселенных домов осталось в Чуриках, и в школе пустовали парты, всего по 2-3 ученика приходило в класс.

Тяжело было на сердце старожилов. Забывались в Чуриках привычные народные ремесла, валенки свалить — за семь верст киселя хлебать надо, чтобы отыскать мастера. Да и в сельмаге их продают, купить можно. И хлеб не из печи русской, пышный да ароматный выходил, когда вся изба духмянным летним запахом дышала, а магазинный приносили, чаще всего черствый ели, не на один день припасая. Вздохнет хозяйка, иная, посетует на качество купленного хлеба, да что делать? Для одной-то много ль надо. А прежде у нее на все село хлеб славился, за опытом соседки прибегали, да и пекла его столько, чтоб десяток ртов накормить. Теперь-то одной и пряник не таким сладким казался…

А в городе снилась постаревшим парням пора сенокосная, когда соловьиные росные зори землю будили, и вспоминали мужики тот неповторимый аромат лугов, что с детства в плоть и кровь крестьянскую вошел. И воротиться бы… да гордость не позволила. Обжились, привыкли, дети их уж о селе и не вспоминали. Еще и попрекали в очередях приехавших из села людей: «Вот понаехала, деревня, мешками везут». И никто не задумывался о том, что за своим люди из дальних мест…( неразборчиво) призжают?