Обереги, народные целительства, заговоры (ч. 2)

На Дарью могла знахарка порчу «вымыть» и очистить человека от скверны всякой.
Случалось, по весне нападала на иного человека охота скрыться от белого света,
затвориться в своей избе. Страх его охватывал. От всякого угла чудились хохот и вой. На воле вешнее солнце воскрешало землю. А человек сох, сжимался в комок, страшился зари.
И вот на Дарью шла ни свет, ни заря знахарка по воду к прорубной водице. Особо хорошо, если одна деревня к другой прилеплена. Или деревня избами красна, изб не счесть. Когда,
почитай, на каждые семь дворов сход свой к реке, своя прорубь. И белье мыть, и воду брать.

Знахарке в лохань надо было отчерпнуть из двенадцати прорубей вешней воды. Приносила поначалу в свою избу и ставила на лавке на деревянный крест, который назывался творило. Крест этот не просто творил во взятой воде покой, но и хранил вешнюю целебность. А знахарка ведала, что взятая из двенадцати прорубей на Дарью маркую вода смоет порчу, немочь.

Брала с собой знахарка, когда шла к изведенному порчей, такие травы, что
устрашают всякую нечистую силу. Вместе с водой несла и крест-творило. Бывало, человек забивался в угол избы, близких не узнавал. Знахарка всякие «лишние» глаза отсылала прочь из избы. Чтобы не подглядывали, не вздыхали в ужасти родные.

Творило и «подслухам» в избе утаиться не давал. Крест деревянный, он подставкой служил, но не будь его, не хранила бы вода свою животворную силу. Вынимала знахарка пучок чертополоха, легонько трогала больного колючей травой. А после расплескивала воду крапивовым веником. Шла по солнцу, запричитывала заговорное слово:

Сокрушала знахарка крапивовым веником нечистые силы в человеке, порчей изведенном. И понемногу начинал оживать больной. К нему возвертывалась радость.

Больно уж пригнетало к земле в этот день. Маята приставала. А Елизавета помогала избыть гнесть и маяту. Кропила вешней водой животы. Грыжные болезни, рези в животе унимала. Омывала лица от коры золотушной, от наростов бородавчатых.

Отпаивали больных первыми травами — крапивой, мать-и-мачехой, подорожником. Сок подорожника ценился издревле. Не дай Бог, поранит дитя глаз — тут же старая бабка толкла в ступице листья подорожника, отжимала сок, омачивала тряпицу льняную и прикладывала к ране.

А коли кашель одолевал человека, то сок из подорожника пили. Всего-то надобно глоток-другой в день, чтобы избыть чахлость.

Когда воспалялось тело, рожа к человеку прививалась, то обкладывали чистыми листьями подорожника красноту, опухлость. На дню не раз меняли повязку. Порой до семи раз на дню бабке приходилось заговаривать рожу.

Надобно было заговорное слово сказать, чтобы 9 напастей человека не одолели. Чтобы они крови не сушили, по жилам не ходили, опухоли не наводили, костей не ломили, суставов не воротили. Чтобы человек был от земли чист, от воды светел.

Поют в полдень крестьяне «нивьи обереги». Из веток ивы или березы плетут колесо и катают вокруг нивы. Мол, так и солнце самоцветное будет что ни день катиться к ниве, давая проросшему зерну силу. По древним представлениям, этот обряд защищает хлеборост, не дает пустоколосице губить озимые хлеба.

Девушки знали: ежели лепестками шиповника коснуться лица, то лицо станет нежным, светлым.

Лепестки эти благотворно действуют на раны, нарывы. Надо лишь приложить их к больному месту, повязать чистой тряпицей, и скоро придет облегчение.