Кто придумал балалайку?

Гораздо старше балалайки другой инструмент — домра, хотя судьба её на Руси незавидна. В 1648 году царь Алексей Михайлович объявил настоящую войну скоморохам, которые, по его мнению, неуважительно относились к представителям власти и духовенства. Поскольку шутливые песни скоморохи исполняли под аккомпанемент домры, то досталось и ей. Государь приказал инструменты «выимать и, изломав те бесовские игры, велеть сжечь». За хранение домры можно было получить не­сколько ударов батогами. На несколь­ко десятилетий инструмент выпал из народной жизни, однако со временем ему нашлась замена. Вместо домры научились мастерить балалайки, которые считались упрощённой версией некогда запрещённого инструмента.

Балалайка быстро распространилась по деревням и городам. Стоила она дёшево — около 30 копеек, продавалась в каждой лавке. В XVIII веке трудно было найти крестьянский дом, в котором никто не умел играть на балалайке. Однако этот инструмент не воспринимали всерьёз: балалайка ассоциировалась с примитивным и даже грубым искусством, овладение кото­рым не требовало большого таланта и серьёзного образования. В XIX веке, когда после повального увлечения западноевропейскими традициями зародилась мода на всё русское, на балалайку обратили внимание профессиональные музыканты, однако не решались всерьёз взяться за этот инструмент из-за его репутации «мужицкого» и «безвкусного». Вдохнуть в балалайку новую жизнь и сделать её популярной среди представителей аристократии решился Василий Васильевич Андреев — музыкант-самоучка, выходец из купеческой семьи.

В 1880-х годах Василий Андреев путешествовал по Италии. Там он обра­тил внимание, как уличный музыкант играет на мандолине, а затем тот же инструмент заметил на светском вечере в оркестре. Мандолина заставила Андреева вспомнить о трёхструнке, на которой любил играть его дворовый. Тогда-то музыкант и решил, что балалайка заслуживает того, чтобы из «низкого» народного инструмента стать элитарным. По меткому выражению Петра Ильича Чайковского, Андреев положил жизнь на то, чтобы «одеть балалаечку во фрак». Первым делом он захотел изготовить инструмент не из дешёвых материалов, а из горного клёна, да ещё и по авторскому эскизу. Когда Василий Андреев обратился к известному петербургскому мастеру скрипичных дел, тот подумал, что му­зыкант шутит. Тогда заказчик пошёл на хитрость: посетил мастера вновь, до­стал простенькую балалайку, купленную на ярмарке, и виртуозно сыграл на ней народную песню. Пришлось масте­ру сдаться и на условиях строжайшей анонимности выполнить необычный заказ. Дальнейшее признание «улуч­шенной версии» народного инстру­мента не заставило долго себя ждать. Андреев устраивал концерты, основал «Кружок любителей игры на балалай­ках», познакомил с инструментом цар­скую семью… И вот уже скрипичные мастера сами наперебой предлагали музыканту свои услуги.

Николай II писал Василию Андре­еву: «Я вижу за вашим делом — дело государственного значения». В годы правления последнего императора ба­лалайка превратилась в главное свет­ское развлечение, и даже в воинских частях стали появляться оркестры ба­лалаечников. Андреев тоже не сидел сложа руки — в конце века он создаёт оркестр из великорусских инструмен­тов: балалаек, домр, гуслей. Музыкант сначала сам играл в оркестре, а потом выступал в качестве дирижёра и давал сольные концерты. В 1913 году состо­ялось празднование символического двадцатипятилетнего юбилея бала­лайки в Мариинском театре. Сборы от концерта пошли на поддержку экспе­диции лейтенанта Седова на Северный полюс. Фёдор Шаляпин после окон­чания мероприятия обратился к Анд­рееву: «Ты пригрел у своего доброго, тёплого сердца сиротинку балалайку. От твоей заботы, любви она выросла в чудесную русскую красавицу, поко­рившую своей красотой весь мир». Но далеко не всем было известно, каких усилий стоило это музыканту. На со­держание коллектива Василий Андре­ев отдал всё наследство, доставшееся ему от отца. Несколько десятин леса и пашни он сдавал в аренду, но к кон­цу 1890-х годов всё равно испытывал проблемы с финансами. Несмотря на бешеную популярность Велико- русского оркестра, субсидий для него он дождался лишь в 1914 году. Дела пошли лучше — 25 тысяч руб­лей в год по личному распоряже­нию императора оказались нелиш­ними. Правда, долго наслаждаться привилегированным положением Андрееву не довелось. В 1918 году музыкант скончался, и в жизни оркестра вновь настали трудные времена.

Великорусский оркестр впервые выступил за границей в 1889 году на Всемирной выставке. В Русском па­вильоне в Париже концерт произвёл фурор: публика надолго запомнила балалайку, и с тех пор инструмент за рубежом стали воспринимать как символ России. Через три года Василий Андреев был избран почётным чле­ном Французской академии искусств, позднее — получил орден Почётного легиона. В иностранной прессе писали: «Андреев со своими балалайками сделал для России больше, чем русская дипломатия. Америка, родина джаза, континентальная Европа, родина классической музыки, превозносили гений Андреева, рукоплескали его золушке- балалайке».

В 1909 году солист Великорусско­го оркестра балалаечник Борис Троя­новский был на гастролях в Англии и получил предложение выступить в Виндзорском замке. Там его слушателя­ми стали ни много ни мало два короля — британский монарх Эдуард VII и пор­тугальский правитель Мануэл II. Короли с искренним удивлением признались, что не ожидали такого мастерского исполнения на столь простом инстру­менте. А вот самому Трояновскому по душе куда больше пришёлся не вечер с королями, а поездка в Ясную Поляну ко Льву Толстому. После небольшого концерта писатель воскликнул: «В игре Трояновского на балалайке звучит сразу как будто несколько инструментов. Очень хорошо!». Высокая оценка была дана по праву: современники называли Бориса Трояновского «русским Пагани­ни». Он наравне с Василием Андреевым внёс огромный вклад в популяризацию балалайки. Во время Первой мировой войны Трояновский постоянно вы­ступал перед фронтовиками, а в годы Великой Отечественной — находился в блокадном Ленинграде и выступал в госпиталях и на предприятиях.