Крестьянские свадьбы на Руси

Надо заметить, что октябрь на Руси издавна считался свадебным месяцем. Полевые работы в это время были полностью завершены, а до Рождественского поста, в период которого свадьбы не совершались, было ещё далеко. Особенно престижным было сыграть свадьбу накануне праздника Покрова Богородицы. Верили, что молодая семья будет особенно счастливой и прочной, так как её оберегает сама Богородица.

С самых древних времён и по сей день на Руси, да, пожалуй, и во всем мире нет более значительного, торжественного и радостного события, чем вступление в брак. И поэтому обставляли его со всей возможной пышностью и изобретательностью.

Старинные обычаи на Руси не позволяли жениху и невесте видеться до свадьбы, а уж тем более — противиться родительской воле. О любви речи не было, в крайнем случае, говорили: «Стерпится — слюбится». Девушки прекрасно понимали, что вступление в брак — это лотерея, предсказать итог которой невозможно, и поэтому частенько пытались заглянуть в будущее при помощи гадания и прочих средств, не одобряемых церковью.

Так, девушки- сироты в Радуницу приходили на могилы своих родителей просить их благословения на будущий брак. Покровителями невест считался не только Покров (14 октября), но и день Параскевы-Пятницы. А поскольку браки в то время заключались очень рано (к 16 годам подавляющая часть юношей и девушек становились солидными, семейными людьми), то и срок девичьих гаданий о грядущей судьбе был крайне ограничен. Впрочем, основная причина ранних браков у простонародья была чисто экономической: семья жениха брала в дом работницу, семья невесты — избавлялась от лишнего рта.

В старину на Руси заключение браков сопровождалось многоступенчатыми, традиционными, строго регламентированными обрядами, причем большую часть времени занимала не сама свадьба, а подготовка к ней. Родители, решившие женить сына, сплошь и рядом даже не ставили его сначала в известность. Советовались с многочисленными родственниками, придирчиво выбирали семью, с которой было бы выгоднее или почётнее породниться, посылали к родителями невесты сваху для предварительных переговоров. Случалось, что предложение изначально не устраивало родителей невесты, и тогда они ссылались на молодость дочери, якобы ещё не созревшей для семейной жизни. Если же жених касался подходящим, то давали положительный, но не окончательный ответ, так как необходимо было, в свою очередь, посоветоваться с родственниками.

Получив окончательное согласие, сваты просили разрешения увидеть невесту. Обычно родители соглашались на это, и тогда приезжала мать жениха или особая «смотрительница», чаще всего, та же сваха или представительница семьи жениха, но ни в коем случае не сам жених. Редко, но случалось, что родители наотрез отказывались показывать, кому бы то ни было, свою дочь до свадьбы: либо из-за кичливости, либо из-за уродства невесты. Бывали случаи, когда вместо неё свахе показывали младшую сестру или даже просто служанку. Смотрины происходили в доме невесты, наряженной по этому поводу в свои лучшие одежды, так что распознать подлог было практически невозможно.

Некоторые женихи всё-таки добивались позволения увидеть невесту до свадьбы, но после этого обратного пути у них не было, вне зависимости от исхода смотрин. Видеть девушку и не жениться на ней — означало обесчестить семью невесты, а тут уж денежным штрафом отделаться было невозможно: общественное мнение подобных поступков не прощало, и виновный становился настоящим изгоем.

После смотрин невесты назначался сговор — первая часть свадебных торжеств. Родители невесты определяли день, в их дом приезжал жених с родителями и близкими родственниками. Отец жениха объяснял цель своего визита, а родители невесты отвечали на вопросы и давали понять, что рады гостям и готовы выдать дочь замуж.

После таких разговоров писалась так называемая «рядная запись», где перечислялись все условия свадьбы, и назначался день венчания. Важным условием сговора было приданое, состоявшее из постельных принадлежностей, платьев и денег. Если девушка была из знатной или богатой семьи, то в приданое входило и недвижимое имущество: дома, земли и так далее. А вот от жениха ничего не требовалось.

Во время сговора невеста должна была находиться в другой комнате. И только тогда, когда все вопросы были решены, а условия записаны, одна из близких родственниц невесты подносила жениху и его родным подарки от имени нареченной. Сговор являлся непременной частью свадебной церемонии, он укреплял родственные связи, и пренебречь им означало серьёзно оскорбить семью невесты.

После сговора начинались приготовления ко дню венчания. Необходимо было устроить всё согласно старинным обычаям: оповестить гостей, снарядить свадебные чины, без которых торжество было бы просто немыслимым. Главный чин со стороны жениха звался тысяцким, это повелось ещё со времён, когда Русь была раздроблена на многочисленные удельные княжества. Тысяцкий обязан был всюду сопровождать жениха и оберегать его от всяких опасностей и неожиданностей. В его обязанности входило также следить за соблюдением свадебных обычаев, строго следовать правилам при венчании и на свадебном пиру. Обычно тысяцкий был одним из ближайших друзей жениха, знал его многие годы, и поэтому у этого чина было ещё одно название — дружка.

Если у невесты или жениха не было родителей, то в свадебном обряде обязательное участие принимали посаженные отец и мать. Они давали молодым родительское благословение, которое считалось залогом успешной семейной жизни. Жениться без родительского благословения было практически невозможно не только по морально-этическим понятиям, но и из чисто экономических соображений: в этом случае жених лишался наследства, а невеста — приданого.

Следующим условием брачной церемонии были выборы двух свах из замужних женщин: со стороны жениха и со стороны невесты. Затем с обеих сторон выбирались так называемые сидячие бояре и боярыни, которые составляли почётный свадебный совет. Затем назначались свадебные боярские дети или поезжане, в обязанности которых входило сопровождать жениха и невесту во время брачных церемоний. И последними в свадебных чинах были лица из прислуги: свечники и фонарщики. Кроме того, существовал ещё один свадебный чин, который назывался ясельничий или конюший и который обязан был оберегать свадьбу от влияния всевозможных колдунов, порчи, наветов и тому подобное, так как по древним поверьям период свадьбы представлялся особенно благоприятным для всевозможной нечистой силы.

Накануне свадьбы в доме у невесты устраивался девичник, а у жениха — мальчишник. В крестьянских и посадских семьях жених в этот день посылал невесте подарки: шапку, пару сапожек, перстни, румяна, гребни, мыло, зеркальце. В более древние времена дарили ещё ножницы, нитки, иголки, лакомства и … розги. Намёк был достаточно «тонким»: если молодая жена будет прилежно работать, то её будут любить и баловать, а если станет лениться, то отведает розог.

Накануне венчания сваха невесты отправлялась в дом жениха, чтобы приготовить брачное ложе, защитить его от нечистой силы и колдунов. Сваха церемонно входила в брачную комнату с рябиновой веткой в руках. Ветка была помечена особыми знаками, которые, по старинным поверьям, отгоняли бесовские силы. Вслед за свахой входили другие доверенные лица с принадлежностями для брачной постели. По старинному обычаю брачную постель готовили так: сначала клали снопы и застилали их ковром, а уж сверху клали перины: от двух на крестьянских свадьбах до семи — на царских. На перины клали две подушки в шелковых наволочках, постель застилалась шелковой простыней, а сверху — одеяло. В головах постели клали шапку, а в ногах — соболье или кунье одеяло. В бедных семьях вместо соболей могли положить обычный овчинный тулуп. Вокруг постели располагали иконы и крест, а рядом ставили коробочки с пшеницей, рожью и овсом, что означало пожелание новобрачным обилия в доме.

К моменту венчания родные невесты начинали наряжать её в лучшее платье с лучшими украшениями. А подруги пели свадебные песни. Сама невеста в это время обязана была плакать, выражая тем самым печаль расставания с родительским домом, причем её строго осудили бы, нарушь она это неписаное правило. Выходить замуж со счастливым лицом считалось верхом неприличия, и женщине подобную выходку припоминали бы всю оставшуюся жизнь.

Одновременно готовили стол, застилали его специальными брачными скатертями, устраивали место для жениха и невесты, которое называлось рундуком. На рундук клали бархатные покрывала, а сверху — соболей. Рядом должен был стоять специальный человек и соболями опахивать молодых. На стол перед ними ставили соль, калач и сыр, а за спиной вешали икону.

Перед венчанием жених, облачившись в свадебный наряд, вместе с гостями и священником готовился ехать за невестой, которая тем временем в последний раз надевала венец — символ девичества, покрывало и торжественно направлялась в парадную комнату, где должна была встретиться с женихом. Впереди неё шли девушки с песнями, а саму невесту под руки вели две свахи, за ними же шли остальные гости со стороны невесты.

Невесту подводили к столу, усаживали на отведенное ей место рядом с каким-нибудь родственником, а затем строго по обычаю рассаживались за столом и остальные гости невесты. После этого её родители посылали за женихом. Тот подходил к своим родителям, кланялся им в ноги и получал благословение. После этого жених с тысяцким, священником и другими гостями садились на лошадей и ехали к дому невесты.

Там процессию выходили встречать родители невесты. Жених входил в дом, подходил к тому родственнику, который сидел рядом с невестой, и давал ему несколько монет в виде откупа. Иногда эта церемония затягивалась, потому что молодые гости любили в шутку поторговаться с женихом. После этого жених садился рядом с невестой, начинали разносить угощения. Но считалось приличным есть мало, высказывая при этом уважение к хозяевам.

Через некоторое время сваха подходила к родителям невесты и просила благословения на особый обряд — чесания и кручения. Между женихом и невестой натягивали непрозрачное покрывало, сваха снимала с невесты девичий головной убор и фату, расчесывала ей волосы и делала сложную женскую прическу, поверх которой надевала также женский уже головной убор, но пока ещё с непрозрачной фатой, по-прежнему закрывавшей лицо невесты.

После завершения обряда сваха просила родителей невесты благословения вести молодых к венцу. Все гости вставали, родители брали в руки по иконе, жених и невеста кланялись родителям в ноги и выслушивали их советы и наставления. После чего все торжественно отправлялись в церковь к венцу, при этом жених должен был прибыть туда раньше невесты.

Жених, невеста и гости входили в церковь, весь путь к аналою, где происходило венчание, устилался кусками материй и коврами. После венчания священник обязательно читал молодым духовное наставление, в котором призывал жить дружно, ходить в церковь, соблюдать посты и вести благочестивый образ жизни. Окончив проповедь, священник за руку вручал жену мужу и велел им поцеловаться. Только после этого с головы новобрачной снимали фату. Жена в знак повиновения припадала лицом к сапогам мужа, а тот в знак своего покровительства накрывал её полою кафтана. В заключении обряда священник вручал новобрачным чашу с вином. Муж отпивал глоток и давал чашу жене, та, тоже отпив глоток, передавала чашу мужу, и так делалось три раза.

Последний глоток делал муж, бросал чашу под ноги и начинал её топтать. Жена делала то же самое, при этом молодые приговаривали: «Пусть так под ногами нашими будут потоптаны те, которые станут сеять между нами раздор, а не любовь». После этого заключительного обряда к молодым подходили гости с поздравлениями. На выходе из церкви свахи осыпали молодых семенами льна и конопли, желали счастья и здоровья. Жена при этом кланялась гостям, тесно прижимаясь к мужу. Затем процессия направлялась в дом новобрачного, где навстречу ей выходили родители с иконой и хлебом-солью. Все проходили в дом, рассаживались за столы, и начиналось свадебное пиршество.

Со временем обычаи несколько изменились, жених приезжал не за невестой в её дом, а сразу в церковь. В высшем обществе России вообще свадьбы ничем не отличались от свадеб в западных странах, что прекрасно видно по классической литературе. Но среди крестьян многие обычаи сохранились практически в неприкосновенности.