Свожу счёты с жизнью: Возможна ли Русь без взятки?

Существуют три способа ограбления человека.
Никто еще не придумал четвертый — равно как и избавления от придуманных трех.
Первый способ самый гуманный, зато самый обидный: воровство. Сунул руку в свой карман, а твой кошелек уже взят кем-то другим. Вернулся в квартиру — а она обчищена.
Разделили народное достояние, и тебе досталась бумажка, на которую можно купить бутылку водки, а при удачном стечении обстоятельств — целый ящик водки. Меж тем, как из под земли являются люди, которым при дележе досталась не бутылка спиртного, а, скажем, половина запасов горючего в стране и миллиарды долларов, которые некуда девать, кроме как сложить на свой личный счет в зарубежном банке. И на лбу каждого из грабителей аршинными буквами выведена русская народная мудрость посильнее всякой конституции: не пойман — не вор. Хотя вор — вот он, пирует и роскошествует у всех на виду. Обидно конечно, но хоть сам-то ограбленный живой и может умирать своею смертью.
При втором способе не до обиды, но и не до гуманности. Он называется разбой и разнообразен не меньше воровства. Тебе могут приставить нож к горлу или упереть ствол в живот, а могут просто пригрозить тем или другим и добиться того же результата. Могут хватить сзади насмерть чем-то тяжелым по голове, стрельнуть, кольнуть, подложить что-то под днище машины и т.д. Наконец, могут просто обчистить уже мертвого. Все это может называться по-разному: рэкет, ограбление, мародерство. Но ведь у тебя никто ничего не крал. Сам отдал, будучи принужден к этому угрозой или не в состоянии защищать свое имущество с того света.
Наконец, третий, и последний, способ, самый хитрый. Он близкий родственник первому и второму, но никто не крадет, не угрожает и не убивает. Жертва сама, вроде бы добровольно, снимает с себя последнее. Он называется дань и имеет не меньше разновидностей, чем воровство и разбой.
В натуральном виде дань, это когда князь Олег прибивает свой щит на вратах Царьграда и с нетерпением ждет, сколько злата и серебра вынесут ему туземцы в благодарность за такую честь. Туземцам известны довольно мрачные варианты альтернативного поведения, и дань выносится исправно. Когда сбор дани становится регулярным и упорядоченным, дань переименовывается в налог, появляется налоговая полиция с ее роскошными особняками и сложной системой отлова недоимщиков. Собственно, к этому сводится вся тысячелетняя история России (и не только России).
Дань хочется получать каждому, а достается она лишь князю Олегу (государству). Как тут быть? И появляется княжна Ольга в виде симпатичной секретарши, которая, не прибивая никаких щитов, с интересом смотрит на посетителя. У нее и в мыслях нет стащить что-нибудь из чужой сумочки. Тем более далека она от мыслей о грабежах и убийствах. Зачем? Все и так идет к тому, что будет получен конечный результат, при иных способах требующий грабежа или воровства.
Старт открывает посетитель, который кладет на стол что-нибудь шутливое. Абсолютно неразорительное. Что-нибудь вроде открытки, авторучки, шоколадки и пр. Но тем самым создается прецедент. С этой секунды все посетители в глазах княжны делятся на две категории: дающих и не дающих. С двумя качественно различным отношением к тем и другим. Затем начинается неформальный аукцион: кто больше? И вскоре он завершается сначала ключами от дома или от автомашины, потом кейсом, наполненным настолько опасными бумагами, что он обычно вручается все той же княжне, а вовсе не ее князю в ранге министра или в должности ректора университета, наконец, на кону оказываются миллиарды покучнее, чем при воровстве или разбое, с той же судьбой, но переданные, заметим, совершенно добровольно, правда, как уточняется, не просто так, за здорово живешь. И все это — от трехрублевой авторучки до трехмиллиардного пакета акций — именуется уже не дань, а взятка. А само явление носит пышный титул «коррумпированность общества». Все взяткодатели и взяткополучатели известны в каждой стране мира наперечет. Известно так же, в какой стране их больше и где они наглее. Россия здесь далеко не «впереди планеты всей». Но все же гораздо ближе к рекордсменам из Руанды и Бурунди, чем к застенчивым любителям сувениров из Люксембурга и Лихтенштейна.
Взяточники неистребимы, как воры и разбойники. Мало того, истребить их гораздо труднее, потому что взяточника растит взяткодатель, начинающий с улыбочки и цветочка секретарше, а кончающий — виллой и миллиардным счетом в банке ее патрону. Но неистребимы они просто потому, что их никто и не истребляет: всем же хочется улыбки и цветка, не говоря уже о вилле и счете в банке! А вообще-то покончить с коррупцией намного проще, чем с воровством и грабежом.
Существует давно разработанная и в высокой степени эффективная технология, сводящаяся всего к трем пунктам:

1.Взяточник не должен ничего решать, разрешать и давать — тогда только сумасшедший может понести ему взятку. Давать любое разрешение должен не человек, а закон (который, как известно, взяток брать не умеет). Чиновник лишь обязан зарегистрировать разрешенное законом или указать на несоответствие просимого закону. Во всех конфликтных случаях дело решается судебным порядком, с привлечением адвоката. Конечно, мздоимство никуда не девается. Просто из патриархально-авторитарной грязи оно переносится на более цивилизованную почву юриспруденции.

2. Вытаскивается из бабушкиных сундуков такое порядком забытое старье, как «честь мундира» или «корпоративное достоинство». В самом кратком изложении оно было начертано на стене раздевалки Селезневских бань, куда я ребенком ходил с отцом в начале 1930-х годов: «Советские банщики чаевых не берут!» (хотя на практике брали раболепно). Фокус тут заключается не в пустом лозунге, а в страхе потерять выгодное место, на которое всегда огромный конкурс желающих. Тогда банщик Иванов, уличенный во взятке (чаевых), тут же, при огромном энтузиазме своих коллег, переводится их же силами — безо всякого вмешательства президента РФ — на должность профессора МГУ, и его месячные доходы автоматически падают вдесятеро. Секретарь-референт Ольга Олегова, застуканная при вручении ей «анютиных глазок» на сумму 5 р. 50 к., переводится на ту же должность и с тем же окладом 1500, но уже не долларов, а рублей. Наконец, начальник главка Огурцов, польстившийся на авторучку «Паркер», переводится на ту же должность в академию наук, где она называется «академик-секретарь» и где взятку ему дает раз в месяц в сумме 2085 р. только кассир, который называет эту сумму «зарплатой». Остальные коллеги-взяткодатели предпочитают подкупать своего начальника изданиями собственных сочинений. Как показывает опыт, от такой кошмарной перспективы любой взяточник либо вешается, либо сам начинает раздавать свою зарплату в метро сирым и убогим.

3. (И последнее, потому что больше ничего не нужно.) Уличенные во взятках в особо крупных масштабах на глазах всего народа рассаживаются по специальным камерам, где ТВ час за часом показывает их медленную кончину от голода. Их имущество конфисковывается. Мало того, конфисковывается имущество всех их родственников и знакомых, которые могли знать о взятках, но вовремя не успели донести. Их необязательно морить голодом — достаточно вывезти за 101-й километр любого населенного пункта и предоставить возможность начать честную жизнь сначала. Нечто подобное уже делается в Китае. Но хотел бы я посмотреть хоть на одного из наших хапуг, наказанных таким образом!

И.В. Бестужев-Лада, «Свожу счеты с жизнью», Москва, Алгоритм, 2004 г стр.258-260

Не нравитсяТак себеНичего особенногоХорошоОтлично (Еще никто не голосовал)
Загрузка...

Оставьте комментарий