Свожу счёты с жизнью: Конец семьи — конец человечества

Мы видели, как на наших глазах целых четыре совсем недавно могучих рода Бестужевых, Пестровских, Чирковых и Клыковых стали постепенно сходить с лица земли и теперь могут выжить только чудом, смешавшись с другими родами-племенами, точнее, как бы переходя в иные роды-племена. Казалось, они будут существовать вечно. От десятка до двух десятков новорожденных веками у каждой женщины в каждом поколении. От трех до шести доживших до собственной свадьбы и обзаведшихся в тех же количествах собственным потомством, умножая население страны. До полусотни родственников, собиравшихся по праздникам за одним столом и стоявших горой друг за друга в промежутках между застольями. Нам пришлось упоминать только о четырех таких многочисленных родах, А вообще-то автору лично пришлось сосуществовать по меньшей мере с двумя десятками точно таких же. И у всех — одинаковая судьба.

Почему? Над этим вопросом автор размышлял несколько десятилетий. Перелопатил гору литературы. Провел несколько исследований. И вот к каким не особенно веселым выводам пришел на закате своей жизни.

Суть и цель существования любой разновидности земной флоры и фауны — вообще органического мира, в отличие от неорганического — только и исключительно в воспроизводстве поколений. Не будет воспроизводства — не будет и самой разновидности чего бы она о себе ни воображала. У каждой разновидности — свой способ воспроизводства. У деревьев или травы — свой. У вирусов и микробов — свой. У рыб и птиц — свой. И у млекопитающих (к которым принадлежит человек) — свой. Любая попытка порушить этот способ — скажем, деревьям заняться сексом, рыбам начать высиживать яйца, а птицам метать икру — неизбежно ведет к исчезновению взбесившейся органики с лица земли.

Нечто подобное начало происходить с человечеством во второй половине XX века (по христианскому летоисчислению). И ничем хорошим не может кончиться еще до начала XXII века (по тому же летоисчислению).

Конечно, оттаскивать десять-пятнадцать детских гробиков на кладбище, чтобы получить взамен, в среднем, вместо каждых двух родителей трех-четырех новых, да еще с наиболее здоровой генетикой, передающейся дальнейшему потомству (по принцип)’ естественного отбора: выживают сильнейшие) — это уж слишком для слабонервных потомков своих привычных к таким вещам предков. Но тогда будьте добры создать условия, при которых большинство женщин могли бы, па зависть иным-прочим, родить и воспитать трех — четырех детей. Да, кто-то останется бездетной, кто-то сможет родить только одного-двух. Но есть немало женщин, которые с удовольствием родили и воспитали бы пять-шесть детей — были бы приемлемые условия. Но в среднем должно быть именно три-четыре ребенка на женщину цветущего возраста. Тогда, с учетом смертности от болезней и несчастных случаев, численность населения страны стабилизируется. Будет намного больше детей, доживших до собственной свадьбы, возникнет гора ненужных, трудноразрешимых проблем, о которых мы поговорим позже, в своем месте. Будет меньше — народ раньше или позже вымрет, исчезнет с лица земли.

Это еще не все. Дети должны «замещать» родителей не только количественно, но и качественно. То есть быть хоть немного менее хилыми, чем их родители. Иначе — выморочность, даже если наплодим по десятку инвалидов в каждой семье. Вам не нравится принцип естественного отбора (детские гробики на кладбище)? Тогда будьте добры создать условия, при которых должное качество следующего поколения поддерживалось бы искусственно. Конечно, к любым инвалидам — до уродов и дебилов включительно — должно быть гуманное отношение. Но когда мы позволяем алкоголикам и наркоманам плодить заведомо ущербное потомство — это не гуманизм, это псевдогуманизм, это самоубийство человечества. Раз отказались от естественного отбора — должна быть рекомендация врача на зачатие и рождение ребенка. И если ребенок ожидается заведомо ущербным — пусть лучше его не будет совсем. Во имя человечности и человечества.

Кстати, ущербными не только рождаются, но и становятся. Например, с помощью никотина, алкоголя и более сильных наркотиков. Или с помощью уличного криминалитета.

Или с помощью казарменно-репрессивной педагогики (нам еще предстоит разбираться с такими сюжетами в последующих главах «Воспоминаний»). Значит, необходимы такие меры, которые бы исключали или хотя бы минимизировали «порчу» подрастающего поколения на его пути от колыбели к рабочему месту за столом, за станком, за прилавком или за рулем.

И это еще не все. Дети должны быть органическими «преемниками» родителей. Не обязательно и даже не желательно их копией. Но обязательно не чужими своим родителям.

И тем более не их врагами. Иначе детей (и человечества) не будет совсем.
Исторический опыт показывает, что решение последней из трех перечисленных задач — проще простого. Надо всего лишь трудиться, жить и отдыхать не порознь, а вместе.

В идеале лучше всего, когда сын наследует профессию отца, дочь — матери, и все работают бок о бок по гроб жизни. Но в современных условиях это — скорее исключение, чем правило. Что ж? Разве дома и на природе мало дел, которыми можно и нужно заниматься совместно? Без этого гибельный разрыв поколений неизбежен.

В идеале лучше всего, когда дети наследуют мировоззрение родителей. На этом веками, если не тысячелетиями держалось человечество. Но в современных условиях это тоже весьма затруднительно. Особенно в нашей стране, где мировоззрение нескольких поколений людей искалечено, изуродовано тоталитаризмом, абсолютно неприемлемым для подавляющего большинства подрастающего поколения. Что ж? Надо постараться достичь если не единого мировоззрения, то хотя бы взаимопонимания в основных вопросах жизни.

Это часто очень трудно, но для этого не жалко никаких усилий. Иначе гибельный разрыв поколений неизбежен.

В идеале лучше всего, когда дети наследуют стереотипы сознания и поведения родителей. Проще говоря, воспитаны как родители. Но и это сегодня весьма нелегко. Особенно в нашей стране, где помянутые стереотипы частенько выливаются в хищение всего, что плохо лежит, в стакан водки, в халтуру вместо работы, в грязный мат, в хамство по отношению к окружающим и тем более к нижестоящим, в холуйство перед вышестоящими. Мы на свете — не одни в таких качествах. И мы не сами стали такими. Нас такими сделала наша история.

Поэтому необходимо создать условия, чтобы дети были воспитаны хоть чуть-чуть лучше родителей. Иначе обществу — конец, даже если в каждой семье будет десяток здоровяков.

Исторический опыт показывает также, что все вышеперечисленное лучше всего достигается только в семье. Ибо в детдоме лишь считанные проценты подрастающих как следует «вписываются» во взрослую жизнь. В подворотне или в тюрьме — практически никто. В пробирках растить и воспитывать детей мы еще не научились. Иных вариантов в поле зрения нет.

Так вот, при традиционном сельском образе жизни, на котором 40000 лет держалось человечество, без семьи человек был как без ног или без глаз. Ребенок был помощником родителя, подросток — его заместителем по домашнему хозяйству и по воспитанию детворы, молодожен — союзником родителя и его «живой пенсией» на старости лет, поскольку иной не было. Бездетная женщина выглядела в глазах окружающих такой же несчастной, как горбатая. И даже однодетная — как одноногая. Не вышедшая замуж на третьем десятке лет третировалась как «старая дева», приживалка в чужой семье. Не женившийся на третьем десятке лет сначала третировался как «холостяк» (т.е. кастрированный баран, в отличие от борова — кастрированного хряка или мерина — кастрированного жеребца), а затем переходил в разряд еще более презренных «бобылей» типа Герасима с его Муму. Поневоле выйдешь за любого, кого присмотрят родители, и начнешь рожать каждый год, пока хватит здоровья и сил.

При переходе к современному городскому образу жизни человек теряет былую органическую потребность в семье и детях. Не потому что выродок, а потому что в городе ребенок — не помощник, а обуза, ломающая карьеру матери и очень осложняющая жизнь отцу. Подросток — не вице-родитель, а чужой и все чаще враждебный родителям звереныш, сбивающийся в свои звериные стаи и ведущий свой собственный, звериный образ жизни. Как только этот звереныш выйдет замуж или соответственно женится — у него своя семья, не имеющая ничего общего с родительской. А пенсия у нас вроде бы своя, от детей независимая, государственная (хотя на деле она целиком зависит от количества и качества подрастающего поколения).

Кому же хочется такой кошмар добровольно взваливать на свою шею? Вот и получается, что подавляющее большинство молодежи в западной и евразийской мировой цивилизации, которые первыми перешли от традиционного сельского к современному городскому образу жизни, даже к четвертому десятку лет не замужем и не женаты, а живут в конкубинате — беспорядочном или упорядоченном в виде более или менее постоянных бой — и герл-френдов сожительстве, В нарастающем числе случаев без детей, так что в конечном итоге каждых двух родителей сменяют в следующем поколении не три-четыре, как раньше, а в среднем — всего один. Да и тот все чаще — хилый-ущербный, передающий свою генетику по нарастающей следующим поколениям.

Это — неизбежный путь в пропасть на протяжении всего нескольких поколений.
Правда, семьи рушатся, и рождаемость падает во всем мире. Ну, какому же нормальному родителю хочется гулять на свадьбах двадцати своих детей, так что невесток, зятьев и тем более внуков уже перестаешь узнавать в лицо в такой толпе? Но в одних странах это только начинается. А в других (в том числе и в нашей, злосчастной) — в полном разгаре, И вот оттуда, где «только начинается», выплескиваются миллионные армии безработных туда, где уже «в разгаре», И происходит резня в Ливане, в Косове, в Чечне. А в недалекой перспективе — и по всему миру. Первый звонок уже прозвенел 11 сентября 2001 года…