Последние дворянские гнёзда 5

(из семейной хроники рода Воейковых. Село Ольховец Рязанской губернии Михайловского уезда)

Визиты молодых

Усадьба князей Гагариных Коровино Михайловского уезда Рязанской губернии. Фото 1896 г.
Усадьба князей Гагариных Коровино Михайловского уезда Рязанской губернии. Фото 1896 г.
Первым визитом молодых был выезд их на обед к Воейковым, родным Дмитрия Аркадьевича. Это был просто семейный обряд, присутствовали: дедушка Аркадий Владимирович, его жена Надежда Александровна, вторая дедушкина жена, урождённая Вельтман со своими двумя дочерьми Соней и Лизой, братом Александром Аркадьевичем и старушкой Милией Леонтьевной, с которой умирающая Любовь Дмитриевна, первая жена дедушки, взяла слово вырастить троих её детей: Володю, Анну и Дмитрия, никогда не уходить от них; и честная, она исполнила свое слово и до конца жизни оставалась жить в доме Воейковых, управлявшая всем хозяйством и детьми. Молодая хозяйка, жена Аркадия Владимировича не играла роли первой хозяйки, она зависела во всём от Милии Леонтьевны. Все домочадцы были очень рады видеть молодых, они засыпали их разными вопросами. Вообще время они провели очень приятно, с ними все были так ласковы, особенно нежны с Сашей, что молодые непринуждённо провели время у Аркадия Владимировича. После обеда просили Надежду Александровну поиграть на рояли, что она охотно исполнила. Она была хорошей музыканткой, и потом заставили играть Сашу. Она очень легко, с увлечением играла свои довольно трудные вещи и привела в восторг своей игрой. Милия Леонтьевна подарила молодым мешок разной зелени, овощей и яблок.
Наконец, молодые собрались домой, рассчитывая на другой день поехать с визитом к Гагариным. Варвара Дмитриевна Гагарина, урождённая Кутузова, приходилась Дмитрию Аркадьевичу родной тёткой. (Её сестра — Любовь Дмитриевна, мать Дмитрия Аркадьевича). Она была одна из семи сестёр Кутузовых, и была выдана замуж за князя Гагарина, помещика Рязанской губернии, Михайловского уезда, села Феняево, стоявшего в четырёх верстах от Грязного, где была выдана замуж за Воейкова её сестра Любовь Дмитриевна Кутузова. Обе сестры были дружны. Все они семеро получили в приданое по двести десятин земли вместе с усадьбой. Воейковы были небогаты, а Гагарины богаты, и Варвара Дмитриевна Гагарина подарила Любови Дмитриевне свою долю, доставшегося ей в приданое сельца Грязное. Варвара Дмитриевна сильно горевала о смерти сестры, и трое детей её были её заботой о них.
Молодым на этот раз подали большие сани, и они поехали к Гагариным. На Саше было надето серое атласное платье, всё вышитое чёрным стеклярусом. Оно к ней очень шло (а в Грязное она надевала голубое атласное, отделанное белым лебяжьим пухом). Быстро, проехав расстояние в 10 вёрст от Ольховца до Феняева, молодые подъехали к подъезду Феняевского дома. Фасад его был очень красив и стилен — в виде замка, двухэтажный. Дверь открыл молодым старый лакей Макей любезно пригласивший войти в вестибюль высокой каменной лестницей и площадкой наверху. На лестницу выходила большая просторная гостиная с двумя окнами и балконной дверью в сад, кончающийся широким прудом. Внизу — была невысокая столовая. Услышав шум в передней и разговоры, навстречу вышел князь Леонид Николаевич, а за ним две сестры — Юлия и Варвара. Увидя молодых, они были очень рады дорогим гостям.
Варвара Дмитриевна страшно обрадовалась приезду молодых, всё было готово к встрече их, молебен прежде всего, парадный с шампанским обед. Она рада была выбору Мити, т.к. любила и ценила своего племянника, зная его хорошие качества. Он был очень похож на свою мать, её любимую сестру; ей нравилась и Саша, жизнь которой с мачехой возмущала её. У самой Варвары Дмитриевны было три дочери и два сына. Сама она рано овдовела, и старший сын её Леонид был полным уже хозяином и она доверяла ему всё ведение дел.
Пристань на пруду в усадьбе князей Гагариных Коровино. 1896 г.
Пристань на пруду в усадьбе князей Гагариных Коровино. 1896 г.
Она обожала его за его умное и расчетливое хозяйство, а, главное, за его любовь к ней и уважение, которое Леонид строго поддерживал в себе. Она гордилась своими детьми, особенно Леонидом Николаевичем и дочерьми Прасковьей Николаевной, Юлией, Варварой Николаевной. Она дала им домашнее образование держа всегда гувернанток. Они учились языкам, музыке, даже танцам, а сыновья учились в училище правоведения в Петербурге. Леонид учился хорошо, но Сергей Николаевич, последний учился плохо, еле-еле переходил из класса в класс, приводил в отчаяние мать, и Варвара Дмитриевна не любила его. Она видела в нём очень неспособного и ленивого, преследовала его за всё, за все шалости и иногда была с ним жестока, наказывала мальчика поркой и другими средствами, но ничто не помогало, и Сергей оставался таким же бездельником. Саша была дружна с Варей, и Митя, так же как и Саша, были рады встрече с ней. Они оба уважали тётеньку и старались быть ей приятными, и Варвара Дмитриевна сейчас же усаживала Митю играть с ней в любимый ею преферанс, чего не любил Митя, против воли садясь за карты. 3ато Саша находила большое удовольствие в обществе своей любимицы, такой же веселой и шаловливой Вари. Бедная, хромая, она несмотря на это, ездила хорошо верхом и была такая подвижная на своей одной здоровой ноге, что не уступала Сашиным шалостям. Обе они веселились от души и хохот их нередко останавливала княгиня, шокированная им, и Варя замолкала. Скоро они обе начинали высмеивать Юлию, которая была молчаливая, мечтательная, декламировала стихи и вздыхала, глядя на луну, звезды. Братьям особенно нравилась эта весёлая болтовня, шум, и они сами принимали в них участие. Леонид Николаевич часто заглядывался на Сашу, она нравилась ему, и он искренно хвалил выбор Мити. К обеду приехало ещё несколько гостей, и он был проведен также весело, и Варвара Дмитриевна смеялась от всей души. Всем было весело. Обед был сытный, приготовленный из домашней провизии, вкусной, славившейся искусством приготовления стариком поваром, замечательной солонины с картофелем, яблочным дутым пирогом; очень веселили несколько бутылок вина и шампанского. Было просто, весело и радостно, все чокались и поздравляли молодых. Варвара Дмитриевна потихоньку вздыхала только о том, что не присутствует с ними её сестра Любовь Дмитриевна. Как бы она была счастлива и как было бы хорошо… После обеда шумно благодарили хозяйку, а молодым захотелось потанцевать, повеселиться. Рояль открылась, послышались звуки весёлого вальса, все завертелись, шаркая по паркету. Саша была в восторге. Все присутствующие кавалеры перехватывали ее от Мити, ревновавшего её к ним. Наконец молодым надо было возвращаться домой, и они стали прощаться. — «Приезжайте скорее к нам еще, — просила княгиня, — повеселить нашу молодежь. Она так раздобрилась и была так довольна, что на прощанье подарила Саше хорошенькую старинную брошь. А княгиня вообще славилась скуповатой. Молодые уехали, довольные приемом княгини и проведённым днем. После того как они сели в возок, садовник поднёс, по приказанию княгини, молодым громадный, чудный букет пунцовых роз.
Уголок усадебного дома Гагариных в Коровине  Михайловского уезда Рязанской губернии. Фото 1896 г.
Уголок усадебного дома Гагариных в Коровине Михайловского уезда Рязанской губернии. Фото 1896 г.
Теперь предстоял визит в Рязань к Селезнёвым. Алексей Федорович настаивал очень, чтобы молодые сделали визит в Рязань к его сестре, которая была замужем за миллионером Селезневым Сергеем Степановичем, также помещиком в Тульской губернии, Епифанского уезда, села Клёкотки, у которого было много еще имений в Михайловском уезде, но жили они летом в Клёкотках, переезжая на зиму в Рязань, в свой дом. На этот год они по каким-то обстоятельствам долго оставались жить в Рязани, очевидно, по случаю нездоровья их дочери Марии Сергеевны, ровесницы Саши. Несчастная девушка была горбатая от уронившей её совсем ещё маленькой девочкой няньки. Горб этот заметили спустя некоторое время, но лечить никто не взялся. В то время лечение этой болезни не было известно, лечили её только за границей. Время было упущено, и горб стал большим, заполнив собой всю грудь, голова девочки ушла в плечи. Это было большим горем для матери. У неё не было больше детей, оставалась одна горбатенькая. Она, в ущерб здоровью и развитию дочери приносила ей громадный вред своим баловством; около девочки кишела масса совсем ненужных девок-нянек, когда возили её а карете катать, то сажали человек десять нянек надышать воздух дыханием, чтобы не простудить малютку, и только после этого сажали до невероятия закутанную Машеньку, и с закрытыми окнами возили по городу. Завидя знакомую карету с сидевшей в ней горбатой девочкой, мальчишки бежали и кричали: «Миллион едет, миллион едет!» — на это кричала та: «А гроша стоит!»…
Сергей Степанович никогда нигде не служил и только занимался объездом своих имений. Этот объезд совершался так: в свободное от уборки хлеба время ему подавали телегу, в которую ставился большой сундук с большим замком. Сергей Степанович садился на него в своём затрапезном пальто и, держа в руках какую-то сумку наподобие портфеля, в котором находились списки лиц, должных платить ему оброк, свёрток подержанной бумаги, карандаш. Он ехал в один из уездов, останавливался в избе старосты и тут начинался сбор оброка с крестьян. Вносился сундук, и Сергей Степанович начинал складывать в него полученные ассигнации.
Надо отдать справедливость, что Сергей Степанович часто отсрочивал крестьянину срок взноса оброка и на этот раз не брал деньги, оставляя догм до следующего раза и не беря за это процентов, за что его любили крестьяне. Сумма, собранная им и так была большая, и он дома долго трудился со счётами над подсчётом денег, считая их, разглаживая и укладывая их под замок, запершись на замок в одной из пустых комнат. Никто тогда не пускался в их дом. Но традиции свои были строго соблюдаемы Алексеем Фёдоровичем, и он считал долгом необходимость поехать молодым к родной тётке, и вот однажды был запряжен ненавистный молодыми возок цугом тройкой серых лошадей.
Ехать пришлось восемьдесят вёрст скучно-зимней дорогой, ныряя в ухабах и раскатывая по сторонам по снежной скользкой дороге. Это была страшно утомительная дорога. Несколько раз они останавливались на постоялых дворах, кормя лошадей и отдыхая сами от ухабов, толчков, и закусывая взятой с собой из дома провизией, распивая чай из пузатого начищенного кирпичом самовара. Наконец, молодые мученики приехали, их возок остановился перед подъездом одной из гостиниц, где Страховы всегда останавливались, и молодые к большому своему удовольствию вышли из возка и, взойдя по лестнице на второй этаж по коридору, вошли в довольно большую комнату в два окна с перегородкой, где стояла большая двуспальная деревянная кровать, на которую уставшие молодые и поспешили лечь отдохнуть от тяжелой дороги.
Вставши довольно поздно, но хорошо отдохнув, молодые, напившись чаю, стали одеваться в привезенные парадные платья и, надевши шубы, шапки, ботинки и наняв извозчика около часу поехали с визитом к Селезнёвым. Проехав несколько, довольно ухабистых улиц, извозчик остановился перед воротами огороженного одноэтажного с несколькими окнами домика, сошёл с козел и, подойдя к воротам стал случать кнутовищем в калитку. Послышался яростный лай трех собак. Прошло некоторое время, никто не выходил, наконец скрипнула в домике дверь и к калитке в подтянутом фартуке подошла баба и громко спросила: «Кто?»
Дмитрий Аркадьевич ответил: «Свои, дочка Алексея Федоровича с молодым мужем к Прасковье Фёдоровне». После этих слов баба быстро повернула назад, побежала в дом, и исчезла в нём. Долго еще стояли молодые у калитки, пока, наконец, переодевшаяся баба просила их войти в дом. Навстречу никто не вышел, и женщина попросило войти в гостиную, на всякий случай бывшую всегда убранной в чехлах на мебели и салфетками на столах. Наконец, пока они разглядывали всю обстановку,
в комнату вошла, по-видимому Прасковья Фёдоровна, низенькая ростом с седеющими волосами, в простом, но чистом платье и косынкой на голове. Она радостно охнула, начала целовать Сашу и поздравлять её мужа. «Поздравляю Вас, ах, какой красавчик, — осыпала она восторгами Дмитрия Аркадьевичи, — Да и молодая хоть куда, — продолжала… «Спасибо, что приехали. А что папенька, здоров, доволен Вами»… и в таком духе продолжала расспрашивать, ни одним словом, не упоминая, чтобы молодые переехали к ним и остались обедать. Скоро им подали по жидкому стакану чая, с нарезанной чёрствой французской булкой и несколькими кусками сахара на блюдечке. Молодые только переглянулись друг с другом. Выпивши по стакану чая, встали, чтобы проститься с хозяйкой, а хозяин был дома и не вышел к гостям… Приехав назад домой и, рассказав о своем посещении Селезнёвых, они узнали как Алексей Фёдорович был страшно рассержен на сестру, хотел писать ей о своем возмущении, но Саша отговорила отца начинать неприятную историю. (Прощаясь с Сашей, Прасковья Фёдоровна сунула в руку Саши пятачок, на извозчика… )

Дворянские гнезда России. История, культура, архитектура. Жираф, 2000 г. Любовь Духовская Стр.366-369

Не нравитсяТак себеНичего особенногоХорошоОтлично (3 голосов, в среднем: 5,00 из 5)
Загрузка...

Оставьте комментарий